Капитан Ульдемир. Властелин [сборник Литрес] - Владимир Дмитриевич Михайлов

ноги весь дом. После чего меня в лучшем случае опять посадят. А в худшем – примут за порождение нечистой силы и начнут стрелять. Но не ради этого ведь я возвратился в свою бренную оболочку!

Медленно-медленно восстанавливается температура. И мысли текут как-то тяжело, вязкие, как смола. Вне тела думается намного легче.

Шаги в коридоре. Ее шаги. Наверное, надо снова лечь. Чтобы она хоть не начала визжать с порога. И потом сделать вид, что медленно-медленно прихожу в себя. Что, кстати, будет весьма недалеко от истины.

Я едва успел плюхнуться на кровать, когда она вошла. Придвинула стул к кровати. Села. И застыла.

Все-таки очень тяжело причинять близкой женщине столько горя.

Прошло минут пять полной неподвижности. Потом я не утерпел и чуть-чуть приоткрыл глаза.

И встретился прямо с ее взглядом. Нет, он не выражал ни горя, ни растерянности. Взгляд был пристальным и спокойным, а на губах Ястры играла легкая усмешка, не сулившая мне ничего доброго.

Когда она увидела, что мои ресницы дрогнули, она сказала совершенно спокойным, будничным голосом:

– Ну вставай, вставай. Не то дождешься пролежней.

Ничего другого не оставалось. Я сел на кровати.

– Ах ты, комедиант задрипанный, – сказала Жемчужина и Супруга Власти мира Ассарт.

После этого она дала мне пощечину. Крепкую, от всей души. Потом поцеловала. Засмеялась. Выдала по второй щеке. И снова поцеловала.

– Ну хватит, хватит, – сказал я. – Хорошего понемножку. Нет, целовать можешь и дальше. Эх, ты. Могла бы и еще поплакать.

– А я и плакала, – сказала она. – Пока не поняла, что все это – твои штучки.

– Как же ты это поняла?

– Именно потому, что долго плакала.

Я напрягся и понял. Она ревела, лежа головой на моей груди. Значит, я остановил сердце все-таки не до конца, и раз в минуту или две оно сокращалось. Ни один врач не станет выслушивать покойника две минуты. А Ястра не спешила. И уловила этот единственный, быть может, стук. Нет, с женщинами хитрить бесполезно, это я давно понял. Но все-таки не удержался и спросил:

– Но если ты поняла, что я жив… почему не сказала им?

– Потому что поняла: так тебе нужно.

– Разве ты знала, что я умею умирать?

– Я о тебе знаю все на свете, – сказала она.

– Откуда?

– Да от тебя же. Великая Рыба! Если бы ты знал, как много говоришь всякого, когда…

Тут она ухитрилась несколько покраснеть. Я просто не мог не поцеловать ее. Через некоторое время Ястра сказала:

– Ну, не будем терять времени.

– Что ты намерена делать?

– Не я, а ты. Уезжать немедленно.

– Здесь нельзя укрыться?

– Сейчас – нет. Я ведь сама под арестом. Изар сменил всю охрану. Теперь кругом – его люди. Твоих среди них нет.

– Где они?

– Точно не знаю. Они не настолько мне доверяли, чтобы… Но насколько могу судить, местом вашего сбора назначен ваш корабль.

– А ты?

– Пока останусь здесь. Иди. Машина внизу. Поведешь сам. Удачи!

– Береги себя! – сказал я ей на прощание.

3

Странно, однако, что когда стало ясно, что войны не избежать, на душе сразу полегчало.

Наверное, произошло это потому, что воевать для всех на Ассарте было привычно. Не приходилось ломать голову над тем, что нужно делать, а чего не нужно и в какой последовательности делать, когда начать и когда остановиться. Война всегда катилась по наезженной колее.

И хотя Властелин искренне хотел уладить дело миром, получить свою историю без единого выстрела, сама жизнь показала, что без принуждения никто и ничего отдавать не хочет; однако даже небольшая угроза оружием делает всех куда сговорчивее.

Да и в Державе – он чувствовал – война будет воспринята с бо́льшим удовлетворением, чем долгие, запутанные и простым людям, как правило, непонятные переговоры.

Последняя пуговица была пришита. И это означало, что к войне готовы все и готово все. Можно было начинать хоть сию минуту. Корабли уже заняли свое место в пространстве, чтобы по первой же команде уйти в прыжок и каждой из семнадцати эскадр вынырнуть у назначенной планеты.

Но Властелин медлил.

Медлил он потому, что не чувствовал полноты, достаточности сделанного. Самое малое, одно действие еще не было совершено. Сначала Изар думал, что можно будет выполнить его уже в ходе военных действий. Однако чем дальше, тем больше понимал, что не будет чувствовать себя спокойно и уверенно, если до того, как будет подана первая команда, Леза с их будущим сыном не окажется в безопасности. В самой большой безопасности, которую он только способен обеспечить.

Где находится Леза, было известно. Оставалось лишь ударить по этому так называемому Центру, истребить всех, кто намеревался защищать его, и освободить маленькую, но такую нужную ему женщину.

Разумеется, столь несложную операцию можно было поручить любому – даже не генералу, а просто достаточно опытному офицеру. Но Властелин решил, что проведет ее сам. В конце концов, то было его частное, можно сказать – семейное дело. И он никого не собирался в него вмешивать.

Ни один корабль и ни одна воинская часть из тех, кому предстояло атаковать планеты, не будет отвлечена от своей задачи. Налет на Центр Изар собирался совершить, используя лишь свою – Властелина – эскадру и свой полк. Уже этих сил было более чем достаточно.

Правда, в последний миг возникли, как это обычно бывает, новые осложнения. Советник Ястры, человек, который должен был, по замыслу Изара, провести корабли кратчайшим путем к объекту налета, ухитрился увильнуть от выполнения высочайшего приказания. Как доложили Властелину, арестованный Советник умер; погиб в результате несчастного случая. Безутешная Ястра похоронила его лично, при участии лишь немногих приближенных. Изар признал, что это было сделано правильно: слишком уж сомнительной личностью был покойный Советник, чтобы проводить полный, полагающийся сановникам такого ранга прощальный ритуал.

Изар даже искренне, от души пожалел Ястру. Каким бы подозрительным ни был покойный, но к ней он был близок, Ястра, судя по всему, испытывала к нему искреннее, подлинное чувство – а Изар теперь по себе знал, что такое остаться без того, кто тебе ближе и дороже всех остальных. При этом для него, Изара, разлука была временной, Ястра же попрощалась со своим фаворитом раз и навсегда.

Жалость к официальной супруге заставила Властелина несколько смягчить домашний арест, под которым Ястра находилась. Во всяком случае, ей была разрешена свобода передвижения в пределах Жилища Власти.

То, что Изар лишился проводника, не заставило его изменить свои намерения. Приблизительные координаты станции, которая теперь именовалась таинственным словом «Центр», были ему известны, его эскадра всегда отличалась мастерством своих штурманов.